15 лет за двойное убийство - справедливый приговор или ошибка суда присяжных?

1. В убийстве сознался к утру, а потом следствие шло полтора года

Рано утром следующего дня С с мамой уже были в одном из сельских поселений, и как обычно развернули палатку и раскладной стол для уличной торговли рядом с Д – сыном убитых (через него С и познакомился с четой К). И встреча, и разговор были обычными, ничего подозрительного. Вот только родителей его не приехали на место обычной торговли. Через некоторое время Д начал всерьёз беспокоиться, поскольку родители не отвечали и на телефонные звонки, чего никогда прежде не было. При этом С спокойно подтвердил, что, как и договаривались, он заезжал вчера вечером к его отцу в Гатчину, уехал после 23-х часов и всё было нормально.
Ближе к обеду Д свернул торговлю и уехал домой. В тот день было ветрено и холодно, и вскоре свернули лотки и палатки и С с мамой, и поехали домой в Кингисепп. Они ещё были в дороге, когда раздался звонок Д. По крайней мере, в судебных документах записаны слова, которые они услышали – «приезжай, родителей зарезали, нужно рассказать, что ты видел и слышал вчера, ведь ты последний, кто видел их живыми». С не развернулся на дороге, а доехал до Кингисеппа, так как был загружен товарами и оборудованием. Потом был звонок их общего с Д знакомого, работающего в полиции, который сообщил о произошедшем, и спустя некоторое время уже на машине этого знакомого они поехали в Гатчину. Поехала и мама. Позже она рассказывала, что в пути убийство никак не обсуждали, а С всю дорогу спал.
В Гатчине следователи предложили проехать в отдел полиции и дать показания о вчерашнем дне. Всё логично – мог что-то видеть, слышать, запомнить. Могли быть другие гости в тот вечер, телефонные звонки, вопросы. Важен был сам разговор, его тема, ход, состояние. Впрочем, понятно и без пояснений, как много мог сообщить такой свидетель.

Но свидетелем он был не долго.
Утром следующего дня на столе следователя лежало собственноручно подписанное признание С в совершении преступления. Изложен мотив, описана ссора, движения и способы нанесения ударов, всё, что сделано для сокрытия следов, а также и место, куда был выброшен нож.
Следователи выехали в Кингисеппский район и, в присутствии понятых, водолаз достал со дна реки Луга орудие убийства (которое тщетно искали в квартире убитых К) – небольшой нож, что совершенно невозможно, если не знать точное место.
Следствие стремительно шло к завершению. Были проведены экспертизы следов крови, ДНК и множество других необходимых действий.
Уголовное дело, переданное в суд, составило 19 томов.
Но на всё вместе ушло полтора года. 22 мая 2013 года, по приговору суда, С был помещён в исправительную колонию строгого режима на 15 лет.
[Свернуть]

2. Мама, и два суда присяжных

Казалось бы, всё. Успешно раскрыто дело, как говорится, по горячим следам. Умелые следователи должны получить награды, а общественность – уверенность, что правоохранители профессионалы и знают своё дело. Погибших не вернуть. Тезис о неотвратимости наказания воплотился в деле.
Но так не думала мама С, и 25 марта 2014 года она вошла в кабинет Уполномоченного по правам человека в Ленинградской области.
Первая встреча была короткая. Суд состоялся? Приговор вступил в законную силу? Процессуальные возможности исчерпаны? Чем мы можем помочь, через почти 3 года после убийства и пребывания в колонии почти в течение года? Но мама была эмоциональна. Говорила о горе, несправедливости, тенденциозности и силовых методах расследования, обвинительном судебном разбирательстве и, главное, об отсутствии каких-либо доказательств виновности.
Откровенно говоря, слушать не хотелось. Во-первых, по опыту знаю, что «все, кто сидит, преступления не совершали». Во-вторых, всё уже случилось. Большое количество профессионалов в своих областях слушали, читали, разбирались и пришли к вот такому решению. К тому же Уполномоченный не наделён правом пересматривать судебные решения.
Но мама была в искреннем отчаянии, и её было жалко. Не отказал, поддавшись простому человеческому. Отказать вот так сразу – значит погасить последнюю надежду. Хотя было совершенно непонятно, как тут можно помочь.
Мы предложили ей принести судебный приговор и имеющиеся материалы. Люди, не обладающие юридическими знаниями, многого не понимают и часто не умеют правильно прочитать процессуальные документы правоохранительных органов и судов.
А в ответ мама задала вопрос, и он оказался неожиданным.
– А вам какое решение нужно? Ведь было два суда с участием присяжных. В ноябре 2012 года первый суд присяжных единогласно оправдал моего сына. Его освободили прямо в зале, и он вернулся домой. Мы продолжили жить и работать как прежде. Прокуратура подала апелляционную жалобу, но она была какая-то несерьёзная, что ли. Перечислялось то, что кто-то сказал или не сказал и, главное, что один из присяжных привлекался к административной ответственности как водитель. Привлекался, да не привлёкся – не доказали. А Верховный Суд отменил оправдательный приговор и вернул на новое рассмотрение. На второй суд мы ходили из дома. Сына не стали арестовывать. Поскольку никакого доследования не было, мы были уверены, что оправдают и во второй раз. Были спокойны. Всего лишь повторяли суду то, что уже было сказано. Доказательств как не было, так и нет. Ничего нового. На второе разбирательство ушло полгода. И решение принято со счётом 7 : 5. Всё решил один голос. Вы же знаете, если бы голоса разложились как 6 : 6, то и второй суд его оправдал бы. Если можно так считать, то общий расклад голосов 17 : 7 за то, что не убивал никого».

[Свернуть]

3. Первая встреча с осуждённым на 15 лет

Допустить, что человека признали виновным в двойном убийстве в отсутствие веских доказательств, было невозможно. Присяжным, как правило, трудно бывает доказать вину. Они воспринимают происходящее во время заседаний эмоционально, больше по-человечески, на бытовом уровне. Редко кто из них обладает юридическими познаниями. В этих условиях житейский опыт и здравый смысл являются основным мерилом при принятии решения. Значит, присяжным должно было быть представлено множество прямых и косвенных доказательств с комментариями. Прокурор и защита по-разному могли их объяснять, придавать то или иное значение в зависимости от мастерства, но они должны быть, вокруг них строится судебное разбирательство.
Поэтому слова матери об отсутствии в деле доказательств мы не восприняли всерьёз, и некоторое время на краю стола толстая папка лежала не тронутой. Но вот после ознакомления, а потом изучения тех материалов, что оказались внутри неё, следующий наш шаг любому показался бы естественным. Нужно увидеть и услышать этого человека.

В середине апреля 2014 года я приехал в колонию. Напротив меня сел невысокий, рыхлого телосложения мужчина. Близорукий и без очков, он мучился, рассматривая мелкие детали и текст, и от этого глаза воспалились и казались красными.
Правильная взвешенная речь, обстоятельные ответы. Всё же высшее техническое образование. И оно было ощутимо в речи и облике, несмотря на тюремную стрижку и робу с полосой.
Первый разговор – блиц. Вопрос – ответ. Спрашиваю быстро, темы и направления вразброс, внимательно смотрю на реакцию. Ответы логичны и последовательны. Мог ли я спросить нечто такое, на что он ранее не отвечал? Вряд ли. И всё же нужно было составить собственное ощущение от разговора и от человека.
Наконец главный вопрос:
– А почему написал добровольное признание, которое легло в основу обвинения?
И обескураживающий ответ:
– Любой подпишет. Меня привезли в отделение около 5 часов вечера, а подписал я признание около 5 часов утра. Если сначала всё было вежливо и я рассказал в подробностях всё, что знал, то потом начались угрозы и в мой адрес, и в отношении мамы. Её тоже держали здесь до 5 и отпустили, как только я подписал признание. Мы увиделись в коридоре, и я сказал ей, что подписал всё, что им нужно, и теперь её отпустят. Действительно, отпустили около 6 утра без документов и денег. Добирайся из Гатчины до Кингисеппа как знаешь.
Угрожали, кричали, допрашивали втроём, направляли настольную лампу в лицо, говорили – мол, не такие раскалывались, и сами рассказывали мне версии убийства. А потом поставили трубу или лом на два полушкафа, как перекладину, надели наручники за спиной и подвесили на этот лом. Когда на голове в таком положении оказался полиэтиленовый пакет, то дубинкой не нужно было бить по почкам, достаточно было только прикоснуться. Вот я всё и подписал. Адвокат был бесплатный. Сначала я вообще подумал, что это уборщица. В общем, адвокат был, но отворачивался.

В правдивость рассказа верить не хотелось. Истории про лом и пакеты давно гуляют по Интернету. Можно воспользоваться прочитанным и рассказать это про себя. Ведь не проверить то, что было более двух лет назад. Но звучало правдоподобно. Говорили ещё долго, и в конце я сказал:
– Если хотите, чтобы я помог вам, помогите мне поверить в то, что это совершили не вы. Уполномоченный – не суд и не следствие. Для него доказанная судом вина не имеет значения. В вас я вижу прежде остального – человека, и готов пройти с вами всё следствие и все события шаг за шагом. Сейчас я уйду, а вы продумайте всё, что нужно сказать мне при нашей следующей встрече.

На обратном пути из колонии я рассуждал. Что мы можем сделать? Для подачи апелляционной жалобы в Верховный Суд есть ещё 4 месяца. Жалоба – это удел адвоката. Но если в материалах дела действительно нет других доказательств, кроме признания, то это основание бить во все колокола. Память напомнила фразу, услышанную мной от одного из осуждённых несколько лет назад в ответ на мой наивный вопрос: «Почему же вы сразу признали свою вину, если утверждаете, что были в момент преступления не в доме, а вообще на улице?» – «Почему признал? А у меня нет столько здоровья, чтобы не признаваться, у меня была уже судимость и знаю, как получают признание вины!».
Мы можем обратиться к Генеральному прокурору, председателю Верховного Суда, к руководителю Следственного комитета, в Государственную Думу. В эти дни мне предстояла встреча в Москве с новым Уполномоченным по правам человека в Российской Федерации Эллой Памфиловой, обладающей большим авторитетом на федеральном уровне. Можно привлечь СМИ, организовать съёмку специального репортажа и много ещё что сделать, чтобы привлечь внимание. Еще можно донести, объяснить и спасти человека.
Насилие над человеком в период следствия, которое привело к получению единственного доказательства вины – признанию безусловное основание для Уполномоченного применить все возможности данные ему законом и европейскими нормами. Это во времена Большого террора в 37-ом году признание вины являлось вершиной доказательств. Директивы руководства тогда рекомендовали следователям в исключительных случаях применять к подозреваемым методы физического воздействия. Оказалось, что все случаи были исключительными. В таких условиях не нужны были суды и разбирательство. Несчастные люди под пытками признавались и по этой единственной бумаге «тройки» за несколько минут выносили приговоры. Но это в 37-ом!

[Свернуть]

4. Закон говорит, что мы проводили не расследование, а проверку

Я уехал из колонии с твёрдым намерением разобраться в деле. Для этого нужно было глубоко погрузиться в него. И мы погрузились… на 2 месяца.
Сергею Гавриловичу была поручена работа с адвокатами. Они вели дело по следствию и судам, составили своё мнение и могли рассказать о своих ощущениях по поводу доказательств вины. Кроме того, через них можно было получить и некоторые материалы дела.
Оказалось, что всего на разных этапах защиты С участвовало 8(!) адвокатов. От кого-то отказывалась мама (она управляла защитой), кто-то уходил сам. Были адвокаты из Гатчины, Кингисеппа, Санкт-Петербурга. Работали по одному, а на некоторых этапах по трое. Выходили из дела через неделю и через несколько месяцев. Не всех удалось найти и не все из найденных согласились встречаться. Адвокаты зарабатывают деньги в текущих процессах и многие не хотят тратить время на воспоминания старых дел. Среди них есть профессионалы, умеющие помочь, но много просто работающих по профессии для того, чтобы содержать семью. Надо полагать 8 адвокатов не «от хорошей жизни», а со слов матери, от того, что все они брали деньги, но работали не так, как она ждала.
С. Гаврилович разыскивал их в адвокатских объединениях, разговаривал по телефону, ездил на встречи. В конечном итоге мы получили достаточно субъективной информации, а в электронном виде все 18 томов дела и более 8 часов аудиозаписей судебных разбирательств.
Тома были закреплены за работниками аппарата для подробного изучения действий следствия и оценки предъявленных доказательств. Без них не было бы суда. При этом каждому нельзя было и на миг остановить работу с постоянным потоком жалоб и обращений. Поэтому, уходя с работы, мы надевали наушники и слушали. Едем домой в Гатчину, Сертолово, в Пушкин, на автобусе, в метро, пешком и на машине. В пути можно не только слушать но и сделать заметки в блокноте. То же утром по дороге в офис. На большой магнитной доске скоро не стало свободного места от цифр, стрелок, квадратиков, которые постепенно строились в логическую цепочку.
Константин Савченко отвечал за работу с компанией МТС. В отсутствие прямых доказательств следствие предъявило косвенные, которыми прокурор в судебном заседании умело манипулировал. Одним из них был биллинг телефонных соединений в тот день между участниками событий. К.Савченко пришлось разобраться в тонкостях работы ретрансляторов, и прежде всего, в дальности их действия, мощности, территориальном охвате, системе фиксации соединений, механизме передачи сигнала телефона от одной вышки к другой во время движения, и вообще в их количестве и местах размещения.
Пользуясь тем, что присяжным, да и суду все вышеназванное как китайская грамота, прокурор в обвинительной речи уверенно апеллировал к присяжным:
– Вот в 22.58 вышкой МТС на улице Коли Подрядчикова зафиксирован звонок с телефона С на телефон … – следовательно он находится в квартире К. А вот звонок в 0.46, зафиксированный вновь вышкой на улице Коли Подрядчикова. Это означает, что С всё ещё находится в квартире К.
Прокурора никто не прерывает до окончания речи. А через 20 минут и после представления иных соображений уже потерялся вопрос, который было бы логично задать – «Почему вы сделали вывод, что фиксация звонка станцией, имеющей радиус действия 7 километров, равняется доказательству совершения звонка из конкретной квартиры?».
Маргарита Сироткина изучала судебную практику по уголовным делам, мало известную нам по повседневной работе. Кроме этого, ей требовалось поработать с медиками-травматологами. Неправдоподобным казался вывод следствия, что погибшему был нанесён удар по ничем не прикрытой и незащищённой голове пустой бутылкой из-под шампанского, и при этом на голове не осталось никаких следов, а вот бутылка из толстого стекла разбилась вдребезги.
Словом, много пришлось исследовать и изучить впервые. Впрочем, работая с жалобами и обращениями граждан, это приходится делать постоянно. У людей различные проблемы и непохожие жизненные ситуации, возникающие в разных областях и при разнообразных условиях, следовательно, готовых или типовых ответов не может быть.
[Свернуть]

5. А если бы присяжными были мы?

Итоги своей работы на этом этапе мы свели в две таблицы.

№1 - Доказательства, собранные следствием (по материалам дела)
№2 - «Ошибки», допущенные следствием (по нашему мнению)

Доказательств всего оказалось 7. И действительно, среди них не было прямых. Это означает, что на месте кровавого преступления не найдены отпечатки и какие-либо следы осуждённого С, нет следов крови убитых в его вещах, на одежде, в машине, дома, под ногтями, в волосах и везде, где искали.
Не найдены следы ДНК. И это в условиях, когда со дня преступления не прошло и суток.
Нет свидетелей преступления и тех, кто вообще что-либо или кого-либо видел.
Нет записей камер наблюдения, которые иногда находят адвокаты или следователи в соседних домах или у магазинов.
Не зафиксирована и машина – ни камерами ДПС, ни системой «безопасный город».
Не найдено орудие убийства. Да, со дна реки Луги в 150 км от места убийства поднят нож. Но экспертиза не назвала его орудием убийства, а сделала заключение о возможности нанесения исследуемых ран этим ножом или аналогичным по характеристикам. Нож маленький с тоненьким гибким лезвием, а погибший весом за 100 килограмм и ростом около 190 см.
И ещё одно категоричное заключение экспертизы – «показанным во время следственного эксперимента движением имеющиеся повреждения на … (перечислены места) нанести нельзя».

В другой таблице были возникшие у нас вопросы.
– Например, по тому же следственному эксперименту. Почему его проводили не на месте преступления, а в какой-то комнате на втором этаже казённого дома. Почему при этом не велись видео- и аудиозаписи. В конечном итоге это дало повод С настаивать, что эксперимент производился под угрозами и диктовку, прерываемую фотографированием – «возьми макет ножа и подними руку», «сделай два шага и наклонись», «покажи левой рукой, где ножка этого стола». А на фотоотчёте оказались последовательно выложенные фотографии с комментариями, как С на глазах понятых наносит удары и показывает руками места расположения тел.
– Каким образом был принят присяжными, судом и оказался состоятельным мотив преступления, предложенный обвинителем – нежелание С отдавать полуторамиллионный долг? В деле нет долговой расписки, договора, нет подтверждения приобретения товара или имущества на эту сумму или иных долговых обязательств, которые нужно было покрыть. С ездит на отечественной «девятке», и живёт он с мамой в одной квартире. Но о долге сказал сын погибших. Он же перечислил похищенное и назвал точную сумму денег, которая лежала на камине и исчезла. И суд принял! И, оказалось, не имеет значения, что у сына никогда не было ключей от родительской квартиры. Даже в день трагедии, чтобы войти в их квартиру, он был вынужден просить ключ у бабушки.
– Разрушало логическую концепцию обвинения и то, что была проведена проверка показаний на месте, но обвиняемый ничего не подписал. Получается, что, якобы, на месте все обстоятельства показал, но подписать бумагу, в которой они отражены, отказался. Сюда же нужно прибавить странный список похищенного – несколько бутылок спиртного, два полотенца, телефон и женские домашние тапочки. В материалах значится, что обвиняемый рассказал и показал на место, куда были выброшены вещи… но ничего найдено не было. И ещё. В квартире обнаружен след ноги неустановленного лица и отпечатки пальцев неустановленного мужчины на бумаге и кухонном ноже.

Отчётливо вырисовалась полная картина системы доказательств, и мы смогли через несколько месяцев после присяжных составить своё мнение о них и, пожалуй, более независимое, поскольку оно не было обременено работой в судебном процессе, а значит, его формирование не было ограничено временем.
Всё было за то, что представленные доказательства были столь косвенные и столь неубедительные, что принятие решения о лишении человека свободы на 15 лет на основании них казалось совершенно не обоснованным, не справедливым и чрезмерно жестоким.
[Свернуть]

6. Ремонт машины и убийство – есть ли связь?

Конечно, среди 18 томов в ответах С на многочисленные вопросы суда и следствия были некоторые странности. Мы их рассматривали и иногда приходили к мнению, что сами бы поступали или рассуждали иначе. Вот и свидетели – знакомые С, которые не видели его много лет со студенческой скамьи, отмечали, что ещё в те годы он был «каким-то чрезмерно правильным, что ли». Всё по правилам, без опозданий, хорошо учился, помогал маме, не пил и не курил.
Такой странностью показался эпизод с ремонтом машины.
В тот вечер, когда С и К пили чай на кухне и обсуждали нюансы предстоящего отпуска за границей, куда собирались ехать вместе (оба паспорта были сданы для получения визы), мама С сидела в машине, припаркованной вблизи подъезда. Всё логично. Они ехали из «Апрашки», под завязку загруженные товаром – предметами мужской и женской одежды, которой на следующий день должны были торговать. Машина была взята у товарища, поскольку своя тоже была загружена.
Около 23.30 С вернулся в машину к ожидавшей его матери и они поехали домой в Кингисепп. Между Гатчиной и Кингисеппом расстояние 100 километров. Даже при спокойной езде дорога займёт 2 часа. Следовательно, мать и сын должны войти в свою квартиру не позже 2-х часов ночи, даже если машину нужно ставить на стоянку и к дому идти пешком. Но вот они сами и гражданская жена С уверенно назвали другое время – 5.30. Естественно, следствие предложило объяснить, чем были заполнены «потерявшиеся» 3 ночных часа. На аудиозаписи С спокойным голосом неторопливо рассказывал, что в 5 километрах от пос. Кипень в двигателе порвался ремень ГРМ и его замена потребовала более часа времени, а по приезде в Кингисепп около 4-х часов они с мамой решили не ложиться спать на оставшиеся 2 часа до шести утра, и занялись сортировкой товара по видам и размерам. Работа заняла часа полтора. За это время подготовленный товар был разложен в своей машине, резервный в гараже, а освобождённая машина товарища помещена на стоянку. Придя домой, им оставалось лишь умыться, попить чай и в 6 часов выехать на место торговли.
Удивило то, что С самостоятельно произвёл замену ремня ГРМ на обочине дороги, ночью в полной темноте, в октябре. Надо было его об этом подробно расспросить, а до этого в Интернете найти какой-нибудь материал о таком ремонте.
Наш водитель Александр, имеющий техническое образование и отлично владеющий компьютером, быстро подобрал объяснения, комментарии, чертежи и схемы. Особенно интересным был ролик на YouTube – крепкий мужчина на любительскую камеру наговаривал, показывая практически всю последовательность такого ремонта. Так и говорил: «Мужики, сейчас покажу, что делать, если у вас порвался ремень ГРМ в лесу. Покажу не так, как делают на станции, станция к вам в лес не приедет. Оно, конечно, ничего, что зачервивят грибы, если ждать помощь, но вот то, что вы услышите от жены, стоит того, чтобы посмотреть нашу запись. Прежде всего, запомните – невозможно заменить этот ремень, не снимая шкив ремня генератора, а вот отодрать его – целая проблема. Места – сверху для ключа 1 сантиметр, плюс нужен очень специальный ключ с изгибом и длинным усилителем и партнёр, который до одури будет жать на педаль тормоза. Сейчас я покажу, что можно сделать, правда, нарушая все правила ремонта и меры безопасности».
[Свернуть]

7. Вторая встреча. Ремень ГРМ

С 13 мая исполнилось 38 лет. В этот день я во второй раз приехал в колонию. На этот раз с моим помощником Мариной Калинкиной, которая имеет в своём багаже 10-летний опыт следовательской работы.
Разговор шёл живее, чем в первый раз. Рассматривали наши таблицы, спрашивали, слушали. Вопросов по объёмному материалу уголовного дела было много, ответы получили на все – обстоятельные и подробные. Так же было и с ремнём ГРМ.

– Мы внимательно ознакомились с порядком замены ремня, смотрели видео и фотографии и хорошо знаем особенности и трудности, которые нужно было преодолеть, выполняя эту работу. Пожалуйста, нарисуйте схему взаимного расположения узлов и последовательно и подробно расскажите, что и как вы делали. Особенно о трудных моментах и приёмах, которые вы использовали, – произнес я, глядя в глаза и делая ударения почти на каждом слове и некоторые паузы между ними. Это должно было смутить его или насторожить.

С взял предложенный лист бумаги, нарисовал основные узлы и рассказал то, что мы просили:
– Откинул 2 защёлки, выкрутил 2 самореза и снял защитный кожух ремня ГРМ…
– Увидел, что ремень лохматый и решил его поменять…
– Снял целый ремень, отогнув нагретую и мягкую часть ответного пластикового кожуха…
– Лёг на землю и выставил точку (метку – наше примеч.)…
– Хороший ремень вставил сверху…
– Да, на станциях снимают правое колесо, но только для соблюдения технологии и увеличения человеко-часов для оплаты. Частники не делают этого для экономии времени…
– Я работал на автосервисе и эта операция не составляет для меня труда…
– Откуда у меня был ремень? Я всегда вожу его с собой. И когда сажусь за руль чужой машины, тоже. Набор ключей всегда при мне. Мало ли что…
– Действительно было темно, но я без фонаря в машине не езжу.
– Нет, не испачкался. У меня всегда с собой рабочие перчатки. Ремонт достаточно простой, и там негде влезть в смазку или грязь.

Ох, и пища к насмешкам от этих слов для владеющего техническими познаниями. В тот день мы вернулись в офис с уверенностью, что нужно идти дальше. Лишь история с ремнём выглядела не очень правдоподобно. Машина едет, ремень не порван, ночь, в машине мама, и он легко решает полтора часика позаниматься ремонтом. Но у нас были его рисунки и аудиозапись объяснений, и мы с М.Калинкиной поехали по станциям технического обслуживания отечественных машин.
[Свернуть]

8. Это должно было сделать следствие

На всех четырёх станциях мы начинали с фразы – можно ли заменить ремень, не снимая шкива ремня генератора в автомобиле ВАЗ 14-ой модели. Интересно, что ремонтники и руководители охотно помогали, но на наш вопрос не отвечали категорически. «Да никто этим не будет заниматься, легче этот шкив снять, ни один нормальный этого делать не будет, если машина едет, зачем это делать в темноте, когда до Кипени 5 километров, а там свет, заправка, помощь». И только на одной станции её руководитель армянин сказал однозначно – «вольщебником надо быть». Но этого было мало. Поскольку, если есть хоть 1% за то, что это сделать можно, то теоретически этот процент С мог использовать, а значит, и это сомнение должно быть истолковано в его пользу. Нужен был абсолютно точный ответ – возможно или не возможно.
Этот ответ мы получили в автосервисе на улице Бестужевской. Как и везде, руководитель и механики на неожиданный и глупый вопрос отвечали столь же неуверенно. Ни у кого на ремонте не стояла 14-ая модель и невозможно было осмотреть «живой» двигатель. Но оказалось, что на этой станции имеется магазин автозапчастей для отечественных машин. Буквально через 10 минут владелец сервиса и магазина с продавцом сложили все узлы из новых деталей прямо на стеклянном прилавке. Мы осматривали конструкцию со всех сторон, фотографировали её, и стало абсолютно ясно, что не только толстый ремень, но и тонкий лист бумаги в нужное место не протащить, не снимая шкив ремня генератора. Наше расследование фактически закончилось, когда на стол лёг небольшой шкив ремня ГРМ и мы увидели, что метка расположена на боковой поверхности, и её совершенно невозможно увидеть лёжа под машиной. Для этого действительно надо снимать правое колесо, ибо метка обращена не к земле, а к колесу, закрыта этим колесом, а также металлическим шкивом ремня генератора. Её невозможно просто увидеть, а значит, невозможно совместить и, соответственно, не завести машину, ну если он не «вольщебник». За 50 рублей я купил эту железяку диаметром 5 см и весом 250 грамм – шкив ремня ГРМ.

[Свернуть]

9. Разоблачение – это когда рушится конструкция, состоящая из лжи

В третий раз мы приехали в колонию 22 мая. С был в хорошем настроении, уверенный, что у него появилась надежда. Но всё пошло не так, как он ожидал.
Мы запустили аудиозапись его голоса 10-дневной давности и 6 раз останавливали её, всякий раз показывая на компьютере видеоролики и фотографии, подтверждающие, что в рассказе он 6 раз ошибся, говоря или о двигателе другой машины или просто фантазируя на заданную тему, плетя паутину терминов и названий автомобильных деталей. С слушал и смотрел молча, сидя за столом с прямой спиной, сложа руки на коленях.
– Только что мы вместе с вами разобрали порядок замены ремня, – спокойным голосом обратился я к нему. – Шаг за шагом. Выявили 6 грубых ошибок и убедились – вы не знаете устройство двигателя 14-ой модели, никогда ремень ГРМ на ней не меняли и не знаете как это делать. То, что вы рассказываете, сделать невозможно. На кожухе 14-ой нет защёлок и саморезов, нет ответного пластикового кожуха, кожух один и вставляется он в алюминиевый прилив, который отогнуть невозможно, дальше не буду повторяться. Но это не всё. Мы подробно изучили все тома уголовного дела. Оказалось, что за всё время следствия вы даже для себя не смогли придумать единой версии случившегося, и предложили их 5! В суде на это не обратили внимания, а мы собрали их вместе из вашей устной речи на разных судебных заседаниях, из письменных показаний, заявлений адвокатов и иных документов.
М.Калинкина положила перед ним ещё одну таблицу, в которой в столбик были выписаны 5 версий со ссылками на тот документ с датой, где мы его нашли. С не только согнул спину, но буквально лёг на стол и, сощурив близорукие глаза, буквально впился ими в строчки и буквы. Я продолжил:
– В некоторых случаях вы говорили, что загорелась лампа зарядки аккумулятора, вы остановили машину и заменили ремень ГРМ, хотя этот ремень не имеет отношения к системе зарядки. В другом месте сообщаете, что машина начала дёргаться во время движения, и пришлось менять «разлохматившийся» ремень. Было упоминание и об изношенном ремне, и о треске под капотом. Но во всех случаях вы настаивали, что вынули старый, но целый ремень, не откручивая шкив ремня генератора. А теперь вспомните нашу первую встречу. Я сказал, что буду помогать, но сделайте всё, чтобы мы поверили в вашу невиновность. Без этого я не смогу говорить о вас перед высшим судом страны. Уполномоченный может употребить свою силу только во благо человека и истины. Чудовищно, если с его помощью кому-то удастся скрыть преступление и препятствовать судебному установлению истины. Именно поэтому вы должны понимать, что нельзя лгать врачу, священнику и Уполномоченному.
Ничего не изменилось в облике С. Он взял в руки чертеж, сделанный его рукой, и твёрдо сказал:
– Я не лгу. Дайте автомобиль, и я на ваших глазах произведу ремонт, как тогда ночью.
Мы ожидали любой реакции, вплоть до агрессивной, но не такой. И тогда я вынул из портфеля и положил на стол шкив ремня ГРМ меткой вверх.
С не то, чтобы замер. Он окаменел. Не засуетился, не замельтешил, не стал ничего объяснять, не покраснел. Всё же 2.5 года судов и следствия научили его многому и тому ужасному, что позволяет преступникам с затаённой ненавистью к окружающему миру находить себе оправдание. Всё же пауза ему требовалась. Ситуация разложена на атомы и для защиты не осталось и лазейки. Он понимал, что видит нас последние минуты и это окончательное крушение последней надежды, и не мог ничего с этим поделать. Мы молчали.
– Вы меня извините, – хрипло выдавил он. – Я технически не грамотный. Может быть, не так назвал наименования деталей. Но шкив ремня генератора я, конечно, снимал.
После этих слов любые иные были бы бессмысленными. С встал и просто вышел, растворился среди полутора тысяч обитателей колонии.
[Свернуть]

Послесловие

Некоторое время спустя позвонила мама С. Возмущалась, говорила, что её сын с закрытыми глазами ремонтирует автомобили, и что никто не хочет ей помочь, и спрашивала, когда можно забрать имеющиеся у нас материалы дела. Мы ответили, что в любое время.
Ещё через 2 месяца она приехала и забрала бумаги и «флэшки». Ей оставалось ещё полтора месяца до предельного срока подачи жалобы в Верховный Суд, но это уже другая история.

Что же произошло? Мы поверили рассказам матери и С о выбитом ночью при дежурном адвокате признании методами 37-го года, сопоставили с постоянно поступающей из различных источников информацией об этом, убедились, что у следствия действительно практически нет доказательств, что в суде психологически умело построил обвинение прокурор, что второй обвинительный вердикт присяжных был принят с перевесом всего в один голос. Не повод ли это броситься на защиту человека? Нет, не с закрытыми глазами, не на одних эмоциях, 18-томную обвинительную глыбу эмоциями не подвинуть. Конечно, нужно самим искренне поверить в невиновность, а значит, разобраться досконально. Работа ли это Уполномоченного? Да, поскольку перед государственной машиной, мощью правоохранительных органов, если они наваливаются, одному человеку не устоять. Не созданы ещё условия действительного соблюдения всех требований Уголовно-процессуального кодекса и иных законов. Много происходит в промежутках между их строк и абзацев, ночью, без видео- и аудиозаписи, с «дежурным» адвокатом и своими понятыми.

Но нам очень хотелось хоть одного вытащить, защитить, спасти. Много мы для этого сделали.

Можно ли осуждать мать С? Это её сын, и если закон позволяет не свидетельствовать против родных, то тем более не запрещает их защищать. При этом вопрос истины и виновности не рассматривается. Для матери жизнь сына выше справедливости. Будь он трижды преступник, она найдёт ему оправдание. Именно матери, не жёны, ждут 5, и 10, и 15 лет. И приходят, и пишут, и жалеют, и ждут.

И последнее. Оправдано ли было решение столь искренне откликнуться на обращение? Может ли Уполномоченный отказать, увидев решение Верховного Суда? Ведь в приведённом случае всё закончилось ничем, и вероятность этого была велика изначально. Полагаю, не может. Если есть сомнения, то нужно их толковать в пользу человека, если есть шанс, то его нужно использовать. Потому что, если из ста лживых или ложных обращений будет хотя бы одно от человека истинно страдающего, униженного и оговорённого, то нужно откликнуться на все сто, чтобы не пропустить этого единственного, чтобы в людях не умерла надежда и вера в справедливость и добро.

P.S. 2 сентября и 25 сентября 2014 года мама С направляла в колонию адвоката Д. Последний срок подачи апелляционной жалобы был 30 сентября. Как нам стало известно, в Верховный Суд осужденный С апелляцию не подал.

Дает ли это нам право делать вывод о том, что тем самым он признал свою вину в том, в чем его обвинили? Нет, не дает. Однако наводит на определенные размышления…

С осужден на 15 лет - с 9.10.2011 г. до 9.10.2026 г. В его личном деле значится, что он имеет право подать заявление об условно-досрочном освобождении с 12.04.2022 г. Для этого нужно работать и не нарушать условия режима.

С старается. Он работает в бригаде №61. «За добросовестное отношение к труду и активно личное участие в общественной жизни колонии» приказами начальника исправительного учреждения от 17.07.2014 г. и 10.12.2014 г. ему были объявлены поощрения - разрешены дополнительные передачи.

А навещает С только мама. Она передачи и носит. Вероятно, для гражданской жены 15 лет - многовато.
[Свернуть]