Бертальда («Агафья Лыкова Ленинградского уезда»)

Основой этого дома когда-то послужил строительный вагончик. Одну стену его разобрали и пристроили «вторую комнату». Лёгкий каркас пристройки обшили досками. Вместо фундамента кирпичи по углам. На закопчённой наружной стене висит обрывок жестяной трубы от буржуйки, у которой когда-то было «колено», заворачивающее дымоход в дом. Крыльца нет, перед входной дверью на земле лежат несколько обрезков досок. Традиционные для садоводства 6 соток заросли от края и до края многолетними травами. Рука человеческая земли не касалась. У колодца на дверке нет петель и ручки, им явно не пользуются, поскольку ни ведра, ни цепи – ворот пустой. Нет маленького домика-уборной. К дому не подведено электричество – значит, ни радио, ни телевизора, ни Интернета. Живёт ли здесь кто?

Закрываю глаза и представляю…

…Смеркается. Очень хрупкая женщина лет 35 в длинном свитере и брюках заходит в дом и тщательно запирает за собой дверь. Скоро стемнеет и нужно поторапливаться. Она сделала не более трёх шагов, чтобы миновать первую «комнату», заваленную сарайным хламом – старая обувь, ржавые вёдра, коробки, куски ящиков, банки, тряпки, – и вошла в жилую. Главная мебель – сколоченная кровать, накрытая жёстким покрывалом, и серого цвета подушка. Здесь же руины печи, без трубы и дымохода, наполненные песком.

Женщина зажгла несколько приготовленных дощечек, дым быстро наполнил комнату и столь же быстро, найдя знакомые щели, развеялся. Через несколько минут она копнула песок под огнём и положила в него небольшую рыбку, которую днём обронила испугавшаяся кошка, пробегавшая мимо. Рыбка ещё подавала признаки жизни и годилась в пищу. После секундного колебания женщина приняла решение – кошка найдёт себе ещё одну, если уж знает где брать…
На ужин была запечённая рыба, огурец и кусочек хлеба, которые позавчера принесла соседка.

Солнце село, и дом погрузился в темноту. Было совсем тихо, как на заброшенном хуторе, и это главное. Не холодно, но женщина по привычке легла спать, не раздеваясь, накрыв себя с головой старым пледом.

***
Накануне Уполномоченному позвонила сердобольная женщина и сообщила, что рядом с ней (в одном из СНТ в Тосненском районе) проживает соседка, у которой полгода назад умерла мать. Она нигде не работает и практически не выходит из дома уже больше 11 лет. Её отец был художником и научил, вероятно, её этому ремеслу: она делала копии с картин, а мать ездила в Санкт-Петербург и продавала их туристам из Китая. На эти деньги да на пенсию и жили. Матери не стало, и не стало средств к существованию. Соседка эта странная немного, живёт затворницей, почти как Агафья Лыкова, да и имя у неё необычное, редко такое встретишь – Бертальда. Соседи по садоводческой линии за столько лет, конечно, знают о ней и как-то немного подкармливают, но это летом, а зимой она просто не выживет. Или замерзнет, или сгорит, или от голода что-либо случится. Словом, нужно помогать.

13 августа (а какое могло быть число на календаре для такой встречи?)
Мы приехали в садоводство N, встретились с его председателем и руководителем местного подразделения социальной службы, и все вместе пришли к дому, где нас ждала соседка, написавшая письмо. Прямо с дороги она громко прокричала имя хозяйки, будучи уверенная, что она там и знает её голос. Действительно, через несколько минут появилась женщина небольшого роста с тёмными волосами, небрежно собранных на затылке заколкой, в свободных брюках и свитере. Предостережение председателя садоводства, что она не разговаривает с мужчинами и избегает их, не подтвердилось – женщина была спокойна и приветлива. Калитки не было, и потому она открыла ворота, сняв замок, и пустила нас на участок и в дом.

Жилище выглядело весьма неустроенным. В первой комнате навалом самый разнообразный хлам, из которого выглядывал натюрморт размером немногим больше формата А4.

– Говорят, вы профессионально рисуете, покажите, пожалуйста, ваши работы, – попросил я хозяйку дома своими первыми словами.
– Сейчас почти ничего нет, я всё раздала, вот только это, – и она неуверенно вынула из кучи натюрморт с бокалом вина, недочищенным лимоном и веткой винограда. В помещении был полумрак, и изображение едва просматривалось. Немного подержав картину, которая была без рамки, она сунула её обратно.

Мы шагнули во вторую – закопчённую, и оттого почти чёрную – комнату. Сесть было некуда, да и невозможно, да нам и не предлагали, и разговор продолжился во дворе. После представления, общих и вступительных фраз, которые должны были её успокоить, я спросил:
– У вас есть свидетельство о собственности на участок и дом?
– На участок есть на маму, а на дом нет ничего. Сейчас принесу.

Она юркнула в дом и быстро вернулась с паспортом и свидетельством.
– Вы в наследство уже вступили или только подали документы?
– Нет, ничего не делала.
– А свидетельство о смерти мамы вы получили?
– Нет.
– Вы участвовали в похоронах, знаете, какое кладбище и где могила?
– Нет.
– На какие средства вы живёте после смерти мамы?
– Не знаю, вот соседка помогает… иногда.
– Мама продавала ваши картины в Санкт-Петербурге, а вот та картина, которую вы нам показали, за какую стоимость может быть продана?
– От полутора тысяч до пяти, но это перекупщикам, а они потом выставляют и ждут долго, и могут продать и за 12 тысяч, – произнесла она с заметным сарказмом.
– В вашем паспорте несколько мест регистрации по разным адресам и только в Санкт-Петербурге, по какой причине вы всё время переезжали?
– Я никуда не переезжала и знаю только квартиру на Васильевском – где я окончила школу. Остальные адреса в паспорте проставляла мама, я не знаю, зачем.
– А за что суд лишил вас регистрации по последнему адресу?
– Не знаю, говорю же, что адресами в паспорте, как и прочим, занималась мама.

Она ответила ещё на несколько вопросов, и я осторожно спросил:
– Вы понимаете, что зимой вам здесь не выжить?
– Понимаю.

Еще более осторожно я произнёс:
– Тогда готовы ли вы переехать жить в другое место и в другие условия? Пока я не могу определенно сказать, куда, поскольку мы вашими бедами только начинаем заниматься.
– Да, я готова.
– Ехал к вам и хотел спросить, почему родители дали такое необычное имя – Бертальда. Родительский выбор имеет какую-нибудь историю?
– Так решили, – ответила она коротко и неопределённо.

Перед уходом я попросил вынести картину на свет и разрешение её сфотографировать. Хотя в сараеподобной комнате на какой-то коробке и валялись засохшие тюбики с масляной краской, на картине не было мазков, характерных для масляной живописи. Вблизи она выглядела, как напечатанная картина-репродукция со снятой рамкой. На обратной стороне – её полная фамилия, выведенная краской. (На следующий день в Интернете мы нашли информацию об оригинале этой картины. Её написал старинный голландский художник Корнелис де Хем.)

На обратном пути из машины я позвонил начальнику областного Управления ЗАГС Марии Львовне Страховой, которая всегда помогает нам, откликаясь на самые замысловатые просьбы, и попросил найти следы регистрации смерти матери и информацию, связанную с ней.

По дороге из СНТ мы заехали в Тосненскую районную больницу, где начальник медслужбы пообещал в течение часа найти документы по регистрации смерти. Одновременно начальник отдела восстановления нарушенных прав Константин Савченко нашёл контакт с заместителем главы Тосненской администрации, и через час по WhatsApp получил фотографию свидетельства о смерти. Вскоре собрались документы от других источников, и они указали на то, что тело матери было захоронено муниципальным учреждением через 2 месяца после смерти, как невостребованное.

Работая в машине с иными информационными ресурсами, Константин наткнулся на строку, которая нас озадачила. В реестре ЕГРИП наша новая подопечная числилась, как ИП (индивидуальный предприниматель). Возможно, при регистрации ИП кто-то воспользовался её паспортом и теперь, если ИП не ликвидировать, к концу года могут появиться обязательства по налоговым и иным платежам.

В общем, ком начал нарастать. По документам она житель исключительно Санкт-Петербурга, а по факту – Ленинградской области более 11 последних лет. И для того, чтобы область приняла её и обеспечила предоставление комплексной помощи, прежде нужно это доказать. Доказательства, как известно, принимаются в суде. Но чтобы многолетняя затворница пошла в суд… Знаю, знаю, никто этого не сделает за неё, нет таких органов, кроме нас. Значит, сначала нужно открыть эту дверь, за которой Ленинградская область, социальная помощь и спасение. Надо попробовать оформить от неё доверенность.

Вечером на ужин жена подала на семейный стол свежепожаренную ряпушку. Это прекрасная полупромысловая рыба крупных озёр севера. Вкусная, жирная, с упругой мякотью и легко отделяемыми косточками. За столом я увлечённо рассказывал детям об особенностях водоёмов её обитания, полезности и способах ловли. Успел съесть две рыбки, когда вспомнил ту маленькую… в песке, и за третьей рука не потянулась.

14 августа (пятница)
Часам к 12 после некоторой волокиты мы получили справку от председателя садоводства, подтверждающую, что Бертальда постоянно проживает в садоводстве более 11 лет. Вероятно, председатель садоводства (бывший работник силовых структур) почувствовал себя должностным лицом, и потребовал от Уполномоченного официальный запрос.

К вечеру из Центра социального обслуживания прислали акт обследования условий проживания от 13 августа с маленькой, но неприятной припиской о том, что в отсутствие регистрации в Ленинградской области соцзащита не может оказать какую-либо помощь, разве что собрать своими силами некоторые вещи её размера.

17 августа (понедельник)
Константин составил текст доверенности, а я позвонил главе поселения, на территории которого находится садоводство. Муниципальный руководитель долго отнекивался, ссылаясь на отсутствие юриста, но под «натиском» в итоге уступил и согласился её оформить. Но тут Константин нашел в законе о нотариате положение, запрещающее органам самоуправления давать доверенности людям, не имеющим регистрации. Значит, это не наш случай, и нужен другой путь.

18 августа (вторник)
К 14 часам приехал к председателю Тосненского городского суда Олегу Ивановичу Минзару. Подробно изложил ситуацию и наш замысел – установить юридический факт проживания Б. на территории Ленинградской области. Просьб было несколько – рассмотреть дело без её участия, допустить нас в качестве заинтересованных лиц, назначить рассмотрение как можно быстрее, поскольку она остро нуждается в необходимом, и прежде всего в питании.

Не получилось. Без неё никак нельзя, а Уполномоченный не может быть заинтересованным лицом, так как решение суда не повлечет возникновение каких-либо прав и обязанностей для него. И со скоростью никак – судьи перегружены, а существующая компьютерная система не позволяет внедрить новое дело между уже назначенными. В общем, месяца через два… Беседа затянулась, я не мог просто так уйти.

Он спросил:
– Кто будет платить госпошлину?
– Мы её уже оплатили.
– А нотариальную пошлину за доверенность кто оплатит?
– Мы.
– У вас что, статья такая есть?
– Такой статьи нет ни у кого.
– Кто будет представлять её интересы в суде?
– Наш сотрудник.
– Излишне спрашивать, кто составил заявление и собрал к нему пакет документов… И всё же явка её в суд обязательна, хотя при наличии доверенности…

Было видно, что Олегу Ивановичу захотелось как-то помочь. Я не чувствовал от него холодности, обычно исходящей от судей во время встреч с Уполномоченным. Мы обсудили заявление, особенности множества нюансов подготовки к суду в той части, которая позволит рассмотреть дело не откладывая. Напоследок он рекомендовал конкретного нотариуса, хорошо отозвался о нём, сказав, что можно вполне найти понимание и вывезти его в садоводство. Нашлось решение и по срокам. 7 сентября из отпуска выходит судья, у которой ещё нет назначений. Из-за пандемии исковые заявления суд принимает только почтой, которая неизвестно, как и когда доставит отправление. Нам надлежит 6 сентября привезти документы нарочным и передать помощнику. В этом случае наше дело окажется первым. Быстрее невозможно.

Разговором я был доволен. Конечно, это долго. Сначала предварительное заседание, потом основное, и месяц на вступление в законную силу. Это середина октября, но быстрее никак.

Нотариус располагался от суда в 100 шагах. В Тосно вся власть на улице Ленина. Нотариус оказалась очень приятной женщиной. Она быстро поняла мой рассказ, но на этой неделе у неё слишком плотный график. Договорились, что 27 августа мы заберём её из конторы и вместе поедем в садоводство.

Что мы имели к концу дня? И у председателя суда, и у нотариуса, и у социальной службы, и у председателя садоводства мы встретили полное понимание и готовность помочь даже за пределами устоявшегося порядка. Но вот кому? Затворнице? Формально нет, ведь везде у нас заявительный характер, но от неё нет никаких заявлений и саму её никто не видел. Помочь Уполномоченному, задача которого восстанавливать права граждан, если они нарушены только властными органами? Но её права эти органы не нарушали. В который раз убеждаюсь, что порой мы сталкиваемся с такими ситуациями, разрешением которых по закону заниматься не должны. Но в том-то и дело, что ими по закону не обязан заниматься никто. А если человек в беде, если слаб и нуждается, и никто «не вправе», «не обязан», – то это мы, это наше.

19 августа (среда)
Костя бьётся за свидетелей. Неожиданно трудно, никто не хочет давать свой телефон и идти в суд, а ещё нужно поработать с соцзащитой, как с будущими участниками суда и событий.

Обязательно нужна ещё одна встреча с Б., подробнее поговорить с ней без свидетелей. Ничего не дожидаясь, уложить бы её на обследование в больницу. Во-первых, она имеет в анамнезе родственников, скончавшихся от онкологии – и мать, и отец умерли от этой страшной болезни. Во-вторых, у Б. имеется сложный дефект зрения. В-третьих, за все годы жизни в садовом полуразвалившемся домике у них с матерью не было возможности хорошо питаться, ели что придется. Да и при таком образе жизни 15 лет не посещать врача…

26 августа (Константинов день)
Константин выехал в Тосно.

Нотариус Марина Геннадьевна Терентьева в назначенный час села в наш микроавтобус, и они поехали в СНТ. Б. пустила их в дом, но в нём не было условий ни для работы, ни для беседы, поэтому все вместе переместились в микроавтобус. Условия жизни женщины произвели на Марину Геннадьевну сильное впечатление, не зря она ехала сюда. После установления личности и проверки дееспособности Б. подписала доверенность на представление её интересов Константину и сотруднице аппарата Екатерине Черемшановой, и составленное нами заявление в суд об установлении юридического факта.

За всю нашу практику помощи людям впервые нотариус за свою работу, да ещё и с выездом, денег не взяла. Надо будет обязательно об этом сказать и написать в Тосненских СМИ, а ещё лучше на подведении итогов района публично вручить ей благодарность Уполномоченного.

Перед отъездом Костя передал Б. продукты, которые сам же и купил (не мог не купить, понимая, к кому едет).

В Тосно, распрощавшись с Мариной Геннадьевной, Костя встретился с председателем комитета ЖКХ района Геннадием Веселковым и довольно быстро уговорил его помочь Б. с ремонтом печи. Веселков связался с главой поселения, который пообещал направить в СНТ рабочих и подыскать печника. Понятно, что все это на сострадании и человечности, ведь оплаты за материалы и работы не предвиделось.

Последний пункт – Тосненский суд, где Косте сказали, что заявление нужно подать нарочным 2 сентября с 10 до 12. Предполагаемый судья выйдет из отпуска и, следовательно, в этот день нужно ввести данные по заявлению в электронную систему, чтобы получить назначение судебного заседания в ближайшее время.

28 августа (пятница)
Поработав со страховыми компаниями, Константин выяснил, что Б. когда-то была застрахована в СОГАЗе, и договорился о восстановлении полиса ОМС. В отделении Пенсионного Фонда России узнал номер СНИЛС, который необходим для оформления полиса.

31 августа (понедельник)
Константин получил в офисе СОГАЗ временное свидетельство ОМС на Б. Во-первых, это быстро, а во-вторых, сделать это позволила наша доверенность.

Вечером Костя вручил копию заявления в суд об установлении юридического факта директору ГУ Центр социальной защиты населения Ленинградской области и получил от него письмо в суд – подтверждение о получении со всеми приложениями. ГУ будет участником судебного заседания как третье лицо и должно не только обязательно явиться в суд, но и быть готовым к работе, чтобы не случилось формального отложения рассмотрения дела.

2 сентября (среда)
Костя передал в приёмную Тосненского суда заявление. Ему сказали, что дата суда будет известна в понедельник. Почему всё так долго?

Вторая встреча Кости с Б. в садоводстве. Мы составили план обстоятельной беседы и перечень вопросов, ответы на которые нужно получить, чтобы понять, кто эта женщина, почему находится в таком положении и что возможно и нужно нам предпринять. Костя передал Б. некоторые вещи и бельё, которые собрали и приобрели для неё сотрудницы аппарата. Б. попросила денег только на хлеб.

Часовая беседа принесла некоторую информацию, но ненамного приблизила к пониманию. И жизнь человеческая сложна, и разнообразие судеб бесконечно. Работаем дальше.

Разговор с председателем садоводства о ремонте печи и свете. Он тоже в некоторой степени заинтересован, чтобы Б. не устроила пожар, очень опасный при садоводческой плотности построек.

7 сентября (Екатерининский понедельник)
В суде нам сказали, что суд назначен на 16 октября, а ведь я просил председателя назначить как можно скорее, учитывая бедственное положение и наступление осени (дом без печи). Почему всё так долго?

Получено согласие главного врача Тосненской больницы на госпитализацию Б.

До холодов остаётся совсем немного времени, и я поручил Маргарите Сироткиной найти перечень учреждений социального обслуживания в Ленинградской области по районам. Всего их оказалось 17 на 425 мест, хотя в Тосненском районе своего нет. Но это не имеет большого значения, рядом Кировский и Гатчинский районы, учреждения там хорошие.

Вот такой наш примерный первоначальный план:
– срочная неотложная помощь и поддержка (одежда, еда) нашими силами;
– восстановление документов, ремонт печи и проведение электричества в дом;
– госпитализация, с целью комплексного обследования состояния здоровья, в Тосненскую районную больницу;
– установление, в судебном порядке, факта проживания на территории Ленинградской области (более 10 лет она не имеет регистрации);
– помещение в один из центров социального обслуживания в стационарной форме с временным проживанием (в холодное время);
– помощь в подборе и предложение работы.

Параллельно запланировали вести поиски каких-нибудь родственников, которые могли бы оказать реальную поддержку.

Закон запрещает предоставлять посторонним лицам персональные данные людей. Во-первых, это направлено на защиту личности, их безопасности и неприкосновенности. Во-вторых, нельзя предоставлять посторонним… Но если данные нужны для помощи, защиты человека и его прав, а запрашивает персональные данные не посторонний… Впрочем, кто есть посторонний? В общем, в очередной раз мы убедились, что в глазах абсолютного большинства граждан и организаций Уполномоченный не является посторонним, и закон о запрете на него не очень распространяется. Действительно замечательно, что в общественном сознании имя Уполномоченного связано только с бескорыстной помощью людям и ничем не дискредитировано.

Это было вступление к следующей фразе. Катя за 1 час нашла тётю Б. (мамину сестру) и ещё двоих родственников, и их адреса и телефоны. Нам верят на слово! Конечно, перезванивали, писали, уточняли, хотя и проверяли, но адреса и имена предоставили.

Это было ошеломительно! Б. из одинокой и брошенной в совершенно бедственном и тупиковом состоянии обретает надежду. Такие чувства испытывает матрос после кораблекрушения, неделю продержавшийся в океане на каком-то обломке, потерявший надежду и силы, когда вдруг видит не очередной мираж, а реальные очертания спасительного берега. Правда, видели его пока только мы, но её глазами и всеми иными органами чувств.

Звонок тёте. Она в возрасте. О смерти сестры не знала, расстроена, что захоронена, как невостребованная. В роду все интеллигентные, с высшим образованием, одна тётя даже академик. Известие и рассказ обескураживают. Семьи давно не общались, прежде всего, по инициативе Б. Суть противоречий она не помнит. Папа Б. был замечательный художник со своей студией и хорошими заказами. Да, нужно ехать в садоводство самим, она поговорит с сыном и племянником об этом.

8 сентября (вторник)
Б. неожиданно вышла сама на связь. Наотрез и весьма резко отклонила госпитализацию со словами «не буду ночевать в больнице или в морге. У меня мама умерла, вы что, хотите, чтобы я там плакала?».

Я, было, начал разъяснять, что с её наследственностью это благо – полежать в терапии и обследоваться, но она была столь категорична (почти визглива), что пришлось дать обратный ход.

– Снимаем вопрос, если вы этого не приемлите. Мы полагали, что помогаем и делаем добро. Действительно, вы взрослый человек и сами можете принимать решение. Тему больницы закрываем.

Разговор нас озадачил. Сначала представлялось, что человек в беде и мы нужны ему, а она возбуждённо – «вот приедете на суд 16 октября, тогда и поговорим. У меня к вам 1000 вопросов». К нам?

Днём Кате позвонила тётя Б. и сказала, что на общем совете они решили помогать родственнице, и в пятницу к ней в садоводство поедут два её двоюродных брата (вот интересная должно быть будет встреча, если, конечно, она откроет ворота).

10 сентября (четверг)
Утром позвонила тётя Б. и сообщила, что она, два двоюродных брата Б. и их жёны выезжают в садоводство сегодня.

11 сентября (пятница)
Тётя сказала, что встреча прошла нормально, что жилище произвело ужасное впечатление, что Б. очень быстро собралась, всего лишь прихватила с собой небольшой пакет. Приехали в Санкт-Петербург и не могли наговориться. Б. говорила, что приезжала в этот район, но не смогла вспомнить адрес тёти, что очень рада, что её нашли. Теперь всё наладится.

Тётя отметила, что Б. вела себя достойно. Зная, что она голодна и истощена, родственники взяли с собой большой пакет домашних пирожков. Женщина, вопреки ожиданиям, не набросилась на еду, а интеллигентно съев буквально один пирожок, поблагодарила за угощение.

Десять лет в затворничестве и последние полгода практически взаперти и фактически в одиночестве. И теперь вот он – счастливый конец. На этом наша миссия завершена.

14 сентября (понедельник)
В офис приехал один из двоюродных братьев за документами, которые были у нас. Кое-что рассказал из прошлого Б. и сообщил, что они решили направить её на учёбу на социального работника. Жить она будет у тёти в двухкомнатной квартире, и поможет ухаживать за её болеющим и пожилым мужем. Пока нет намерений её регистрировать в квартире, но есть желание подобрать какое-то съемное жильё, рассматривается и вариант общежития.

16 сентября (среда)
Позвонила тётя и спрашивала, можно ли Б. много есть.

20 сентября (воскресенье)
Позвонила тётя. Всё хорошо, вот только нет у Б. ни на что инициативы или желания, хотя делает всё, что ей поручают. В магазине часто произносит слова «я хочу», но никогда не настаивает. Просила нас съездить в страховую компанию и внести изменения в медицинский полис относительно места расположения желаемой поликлиники. Теперь уже нет. Уполномоченный не посредник, не адвокат и не бюро добрых услуг. Б. может и должна сделать это самостоятельно.

5 октября (понедельник)
Позвонила тётя – Б. в субботу рано утром ушла из дома, оставив записку, вернулась в воскресенье вечером. Состоялся неприятный разговор, мол, если ещё раз так, то не пущу.

«Ах, так», – сказала Б., собрала узелок и ушла из дома.

Вечером пришло уведомление о суде на завтра. А как же 16-ое?

6 октября (вторник)
Костя с водителем аппарата Сашей поехали в Тосненский суд. Предварительное судебное заседание состоялось, как и назначение даты собственно суда аж на 27 октября. Разве так спасают человека?

- 18 августа я встречаюсь с председателем суда и заявление у меня не берут;
- 2 сентября по рекомендации председателя (для скорости) заявление передано в канцелярию;
- 27 октября суд.

А ведь мы приехали в суд со всем готовым уже на 5-ый день после первой встречи с Б.

Однако мы всё хорошо подготовили и это позволило суду вынести решение в одном заседании. Юридический факт установлен! Этим подтверждается фактическое принятие наследства в виде дома и земельного участка. Первый никак не оформлен, а второй ненадлежаще. Кроме того, открылся путь к получению социальной и медицинской помощи, постановке на очередь для получения жилья, ну и прочее.


Послесловие
Нет смысла описывать далее историю взаимоотношений малознакомых родственников. Б., конечно, через несколько дней вернулась, и стороны, надо отдать должное обеим, разумно сделали вид, что ничего не произошло. Члены новой семьи начали приспосабливаться к реалиям и друг к другу.

Для нас главное понять причины, которые могут привести человека к описанной ситуации.

Отец Б. был художником. Он писал картины, которые вполне успешно продавались. Некоторые из его работ мы нашли в Интернете на площадках выставок. Мать трудилась бухгалтером, была работоспособная, педантичная и умела направлять свои усилия для достижения целей. Девочка не блестяще, но закончила школу, позже институт и получила образование и специальность юриста. Конечно же, за плечами и художественная школа. Отец многому научил её. Со временем она начала помогать отцу в его работах.

Революция 91-года явилась причиной дальнейших действий и решений, которые привели к катастрофе. Но сначала семья преодолевала трудности новых обстоятельств, стремясь занять свою нишу в обществе под знамёнами главных слов тех лет – капитализм, бизнес, прибыль. Они решили расселить коммуналку на Васильевском острове, в которой жили, и создать в ней художественный салон, мастерскую, магазин, всем управлять самостоятельно и продавать свои картины. Неимоверными трудностями это им удалось. Б., проработав едва год после института (по специальности) уволилась, чтобы помогать отцу, поскольку нужно было писать и реализовывать картины, как главный источник дохода. На этом этапе произошло очень важное для понимания произошедшего событие. «Бизнесмены» обратились к сестре матери Б. (той самой найденной тёте) за деньгами в долг. Сестра с сыном приехали в строящуюся студию, выслушали речь про планы, усомнились в их реальности, но согласились дать определённую сумму и попросили расписку. Это вызвало не только негодование («расписку сестре?!», «ты мне не доверяешь?!»), но и разрыв всех отношений до конца жизни. Вот такая категоричность. Дальше были кредиты в нескольких банках, нервотрёпка, риски, договоры, мошенники подрядчики, добывание материалов, запредельная по напряжению работа днём и ночью для погашения кредитов, потеря рынка, перекупщики. Совершенно неожиданно заболел отец и за несколько дней умер. А дальше всё, как тогда у многих… Банки в суд – там всё быстро, судебные приставы – торги, и квартира ушла. Несколько прописок у знакомых, за деньги, и вот оно – садоводство. Строиться было некому, и не только по причине отсутствия отца, а потому, что других мужчин не подпускали к своей жизни близко, но и сами совершенно были неспособны к физическому труду. Все последующие 11 лет всё имущество ветшало, а сооружение разваливалось. Денег едва хватало на самое необходимое. За долги свет не только отключили, но и убрали сами провода. Телевизор и всякие электрические приборы стали ненужными и как-то постепенно исчезли.

Мать умерла внезапно. Обе годами не обращались к врачам, и вдруг приступ. Скорая только констатировала смерть.

Чтобы понять корень, существо произошедшего, надо провести в длительных беседах не один день. Спросить бы с чего начинался её каждый однообразный день, чем был наполнен, как заканчивался, о чём думалось перед сном под покрывалом, мечтала ли о чём, винила ли кого, расспросить бы о тысяче мелочей, окружающих каждого из нас. Но нет ни такой возможности, ни желания Б с кем-то беседовать. Удивительным кажется то, что называется гиперинфантильностью – у неё прежде всего нет желания что-либо сделать для себя, даже мелочь. Пусть будет, как есть.

…Когда через месяц позвонила тётя и сообщила, что Бертальда вновь ушла из дома, стало понятно, что её не нужно спасать и вытаскивать. Она как кошка, которая гуляет сама по себе, не нуждается в чьём-либо обществе. Всего-то день за днём безмятежно спать, ни о чём не думая, да греться на солнышке или у печки (трубу уже отремонтировали), и ждать, когда кто-нибудь даст или уронит рыбку. Есть такие люди.