Уполномоченный исследовал архивные материалы об исправительной колонии «Свирьстрой»

15 июля 2019 11 июля Уполномоченный вместе с сотрудниками аппарата Мариной Калинкиной, Маргаритой Сироткиной и Анастасией Овчинниковой работал в государственном областном архиве в Выборге.

Цель рабочей поездки – изучить объем и структуру архивных материалов, посвященных исправительно-трудовой колонии (ИТК) «Свирьстрой», осуществлявшей свою деятельность в 1931-1936 годах в районе Лодейного Поля и входившей в состав Свирского исправительно-трудового лагеря (СвирьЛАГа), ознакомиться с их содержанием и, возможно, дополнить ранее опубликованные об учреждении сведения. Побудительным мотивом было то, что несмотря на доступность материалов (они никогда не были засекречены и хранятся в архиве десятилетиями), только некоторые папки из этого фонда за все годы просматривали, и то не более 2-х человек.

Материалы уместились примерно в 70-ти томах. Это более 10 тысяч единиц документов, среди которых списки заключенных, данные об их заболеваниях и назначенном лечении, сведения о беглецах, списки сотрудников и их рапорты руководству ИТК, внутренние приказы и циркуляры, различные отчеты, правила внутреннего распорядка, информация о выполняемых заключенными работах и иные. Документы не содержат персональных данных, личных дел и иных подробностей относительно конкретных лиц. В них имеются листы поступления из других исправительных учреждений со списками из 10-100 человек, где указаны лишь фамилии и инициалы. Однако проведенная в архиве работа позволила Уполномоченному сделать некоторые выводы и узнать о некоторых особенностях ИТК «Свирьстрой».

Прежде всего, можно заключить, что в имеющихся документах не найдено ни одного человека, осужденного по 58-й статье, которая станет самой «популярной» в последующие годы.

За что отбывали наказание в колонии люди? За отказ от выполнения общегосударственных заданий и повинностей, работ, имеющих общегосударственное значение, за кражу (у других лиц), мошенничество, злоупотребление властью и служебным положением. Здесь также были осужденные по Постановлению ЦИК и СНК СССР от 7.08.1932 г., имеющему народное название «О трех колосках». Это постановление, предписывающее кару за хищение государственного имущества на железнодорожном и водном транспорте, а также в колхозах и кооперативах (скот, общественные запасы на складах, урожай на полях). Наказание было суровым – расстрел либо 10 лет лишения свободы. В колонии находились те, кому «повезло» получить за это преступление 10 лет. Осужденные по другим статьям отбывали срок от 1 года до пяти лет.

В течение шести лет численность заключенных и в СвирьЛАГе, и в «Свирьстрое» менялась. В разные годы в СвирьЛАГе находились 22 тысячи человек, 30 тысяч, свыше 40 тысяч…

Непосредственно в колонии из них в 1931-1934 годах содержались от 900 до 2000 человек, а в 1935 году количество осужденных превысило 3000 человек. Разнилось и соотношение лишенных свободы и осужденных к исправительно-трудовым работам (ИТР): например, на 1 января 1934 года – 101 лишенный свободы и 751 ИТР, а 25 февраля 1935 года – уже 1882 лишенных свободы и 6 ИТР.

Кем они были, заключенные в ИТК «Свирьстрой»? В основном, совершеннолетними и трудоспособными (но в некоторых списках числятся и дети 11-14 лет!). В графе «социальное положение» в подавляющем большинстве записано «крестьянин» (середняк / бедняк / кулак), а в графе «специальность» – «хлебопашец». Среди иных вариантов социального положения были «рабочий» (по специальностям «художник», «гончар», «плотник», «сапожник», «электромонтер», «повар», «извозчик», «счетовод-конторщик», «портной»), «служащий», «колхозник», «сын кулака», «цыган».

Условия содержания в ИТК были тяжелые – в бараках холодно, не хватало спальных мест, матрасов и ватников, у большинства заключенных были вши. Некоторые документы свидетельствуют о том, что вышестоящее руководство и надзорные органы осуществляли в ИТК проверки и пытались улучшить условия содержания заключенных. В рапортах указано, что «в бараках грязно», «дверь плохо закрывается и оттого холодно», «недостает 40 (24, 30…) топчанов», «з/к спят на полу», «пустые матрасы необходимо наполнить соломой»…

Архивные материалы подтверждают скудное питание заключенных (в день 750 г хлеба или 500 г муки, 30 г крупы, 5 г растительного масла) и имеющиеся вследствие этого болезни (цинга, множественные заболевания кожи и органов пищеварения, истощение, куриная слепота). Руководство колонии просило дополнительной продовольственной поставки, но не получало. Зато с учреждения требовали выполнение рабочих планов.

Труд заключенных использовался при строительстве гидроэлектростанции и для заготовки дров для Ленинграда. Изнурительная, небезопасная работа в две смены неизменно приводила к получению травм – ран, ушибов и ожогов. В этих условиях в ИТК был издан приказ, предписывающий «за ударный труд и хорошую общественную работу зачислить на ударный паёк». Еще одним стимулом трудиться хорошо был изданный в 1935 году приказ НКВД СССР, который гласил: «Лицам, плохо работавшим в лагерях и местах заключения, помощи в устройстве на работу после освобождения не оказывать». Тех, кто в колонии на работу не выходил, тоже приказом ограничивали в питании. Таковых было немало, и к ним применялось дополнительное наказание – арест до трех суток, а также незачет дней, проведенных под арестом, в дни отбывания назначенного срока. Арестом наказывали также за отказ от работы, пьянку, побег, кражи.

В разные годы существования СвирьЛАГа осужденным к исправительным работам позволяли уходить в отпуск. В архиве имеется рапорт о том, что заключенный из ИТК был задержан на пути к месту отбывания отпуска в милицейской форме. Было произведено разбирательство, колония подтвердила, что в отсутствие иной одежды заключенным действительно выдавали милицейскую форму старого образца. Такое объяснение было принято как надлежащее, и далее последовало указание: «Форму продолжать выдавать, но перекрашивать канты», и вносить ряд иных изменений.

Интерес представляет Постановление Президиума ЦИК «Об амнистии в ознаменование 10-летия Кабардино-Балкарской автономной области» от 25 декабря 1931 года, по которому освобождению подлежали все осужденные на срок менее 2 лет, осужденные на 3 года и отбывшие половину срока, а также ряд других категорий.

Можно отнести к числу гуманных решений Приказ Народного комиссариата юстиции СССР от 15 декабря 1932 года, по которому исправительные колонии обязаны были извещать суды, вынесшие приговоры, о месте нахождения осужденных – для того, чтобы суды могли изменять меры ответственности, принимать решения о поглощении наказаний, об освобождении и т.д. А также решение этого народного комиссариата от 7 декабря 1932 года – передать всех осужденных в возрасте до 15 лет в органы народного образования.

Важным для историков документом является договор от 4 марта 1935 года между ИТК «Свирьстрой» и организацией, которая строила «государственные районные гидроэлектрические силовые установки». Сейчас бы мы назвали их Нижне-Свирская и Верхне-Свирская ГЭС. По этому договору колония обязалась представить «пригодных к физическому труду лиц из числа заключенных в количестве 1800 человек для работ»:
- лесозаготовка,
- дорожные работы,
- разгрузочно-погрузочные работы,
- строительные работы,
- подсобные работы.

Известно, что в те годы был выпущен знак, который так и назывался – «Свирьстрой», в честь строительства Нижне-Свирской ГЭС. На знаке указаны годы: «1928 – 1934». Следовательно, договор от 4 марта 1935 года был направлен на обеспечение строительства Верхне-Свирской ГЭС.

В соответствии с Приказом НКВД СССР от 8 сентября 1935 года №285 в ИТК «Свирьстрой» была введена сдельная оплата труда.

В целях поддержания дисциплины и порядка на территории колонии заключались договоры – обязательства о круговой поруке. Их заключали звеньями из 6-8 человек. Фактически они получали право на бесконвойное хождение, а взамен все члены звена обязывались соблюдать режим и порядок на территории ИТК.

Среди изученных материалов были документы, имеющие отношение к кадровому делопроизводству. Одно из датированных 1932 годом писем на имя начальника колонии Пистолетова: «Прошу рассмотреть возможность принять меня в качестве надзирателя. Живу я очень скверно, нуждаюсь в доходе, и с 1 октября готов приступить к работе. Надеюсь на вашу благосклонность». Однако ответ был таким: «В надзорных кадрах колония не нуждается».

Вот другое заявление: «Прошу освободить меня от занимаемой должности. Как работник колонии, рассчитывал на большее…», и на нем резолюция – «Уволить».

Можно предположить, что руководство ИТК вопросом комплектования штата занималось особо тщательно, поскольку всегда находились желающие совершить побег. Например, по данным за 1935 год, число беглецов с января по октябрь выросло с 11 до 27.

Руководству колонии иногда было не чуждо проявление нормального отношения к заключенным. Примером служат несколько исследованных Уполномоченным документов, «посвященных» краже часов у заключенного Косолапова сотрудником канцелярии ИТК Карлом Карловичем Адамсоном. По заявлению Косолапова начальник колонии Пистолетов организовал проверку, которая подтвердила: кража действительно имела место, после чего социальный статус нечистого на руку Адамсона был уравнен с Косолаповым – его осудили.

Другой пример подобного отношения, уже со стороны надзорного органа. В рапорте прокурора о проведенной проверке среди прочих выявленных недостатков было указано о нанесении побоев заключенному одним из надзирателей, и рекомендовано «возбудить уголовное дело, уволить с работы».

Известно, что в 1936 году колония «Свирьстрой» прекратила свое существование, а закрытие СвирьЛАГа произошло не позднее июля 1937 года. Его имущество было передано тресту «Ленлес» и ОЛТПиМЗ УНКВД по Ленинградской области, а содержавшиеся здесь заключенные – вывезены в другие лагеря НКВД.

«Без прошлого не бывает настоящего и нет будущего. Как познать то прошлое, в котором мы не жили? Документы передают факты, которые нас сегодняшних порой ужасают. Различные должностные лица совершали поступки и принимали решения, которые сегодня невозможно ни постичь, ни оправдать. Конечно, прежде всего это касается тех страниц истории, когда одни люди своим решением лишают других людей жизни или свободы, обрекая их на мучения.
Почему так происходило? Как все они объясняли свои поступки себе? Как воспринимали происходящее окружающие? Именно мотивы, именно рамки дозволенности должны быть поняты нами, чтобы ничего подобного никогда не случилось на нашей земле. Конечно, для этого просто понять – недостаточно. Следует совершить такие деяния, принять такие законы, развить в людях такое самосознание, такую любовь к жизни, какие сделают эту преграду непреодолимой», – считает Сергей Шабанов.